Мир повседневной нужды и неустроенности
К XVII веку мир повседневной нужды и неустроенности презирается и осмеивается, но в тоже время крайнее проявление бедности — нищенство все еще оставалось богоугодным институтом, а сама фигура нищего в народной культуре вызывала уважение и почитание, она была сакрализована. Русский, видя несчастного, который просит подаяние во имя Христа и святых, не считал себя вправе судить его, а полагал, что долг христианина помочь тому, кто просит, и куда бы ни употребил то, что ему дано, — в этом судит его Бог. . Если в Средние века мир нищеты был всецело священным, то к концу XVII века он фактически утрачивает свой мистический смысл, появляются первые сомнения в святости нищих. Они перестают считаться «братьями Христовыми» и особами, для государства неприкосновенными. Государство отныне считает себя вправе вторгаться в эту сферу жизни общества, до того бывшую исключительно в ведении церкви. .
С одной стороны, несмотря на то, что христианская система взглядов однозначно отдает приоритет бедности перед богатством, осуждения обеспеченного существования самого по себе в древнерусском общественном сознании незаметно. Скорее наоборот, церковь указывает богатым приемлемые формы существования без значительных материальных потерь и в ладу со своей совестью. Для этого необходимо творить милостыню, кормить и защищать убогих, поддерживать церковь. По таким правилам советуют жить «Поучение богатым» в Изборнике 1076 г., «Поучение» Мономаха и ряд других произведений. С другой стороны, строго осуждалось среблолюбие, понимаемое как стяжательство, алчность, .
